#6. Страдание имеет лишь одну причину?

  • Автор темы N!kA
  • Дата начала
  • Ответы 0
  • Просмотры 648
Статус
В этой теме нельзя размещать новые ответы.

N!kA

Мадемуазе́ль
Сообщения: 170
Реакции: 688
Что боль и страдание есть основа человеческого существования, увидеть совсем не сложно – достаточно простейшего, но непредвзятого анализа собственного внутреннего мира, который тотчас же показывает, как три фундаментальных звена нашего бытия сопряжены с ними по самой своей природе. Первое, что мы замечаем, обратив взор внутрь, так это, что они лежат у самих истоков всякого побуждения и желания. Даже вдох и выдох мы совершаем вынужденно, под занесенной плетью, ибо отказ от них тотчас переходит в боль; мы ищем еды и питья, ибо нас толкают к тому голод и жажда – формы страдания; мы ищем компании других людей, так как одиночество для нас мучительно; мы меняем положение собственного тела, ведь любое из них быстро начинает причинять дискомфорт. Аналогичный механизм определяет человеческое целеполагание и в остальных сферах, будь то потребление товаров и услуг, карьера, творчество или саморазвитие. В основе желания и побуждения лежит недостаток, переживаемая как страдание нехватка, они спаяны друг с другом в неразделимое целое.

Однако и сам процесс ликвидации недостатка, то есть реализации желания, пронизан разными формами и степенями боли. Двигаясь вперёд и преодолевая сопротивление действительности нашим усилиям, мы переживаем само это сопротивление как дискомфорт, усиливаемый до степени страдания нашей неудовлетворенностью скоростью и результатами оного движения, ошибками, неудачами, сожалениями, разочарованиями, сомнениями и скукой. Наконец, они же ждут нас и по завершении данного пути – и не только в случае недостижения цели. Достигнутое почти всегда разочаровывает и никогда не приносит сознательно или бессознательно ожидаемой эйфории, но даже если это было бы не так, природа всё равно не даст нам передышки. Она неизменно обесценивает то, чем мы уже обладаем, и затем гонит нас вперёд, к новым точкам назначения, преувеличивая их важность и стегая попутно плетью невосполнимой нехватки, не заполняемой ничем пустоты.

Мы настолько свыклись с этой невеселой фабулой человеческой жизни, что замечаем лишь сильные всплески и высокие уровни страдания, не обращая внимание на малые и умеренные его количества, которые так или иначе присутствуют как фон даже в мгновения радости и счастья. Так больной чувствует себя здоровым в моменты ослабления всегдашнего недуга.

Чтобы понять разбираемую проблему необходимо теперь ввести принципиальное терминологическое различие между болью и страданием. Боль есть явление физиологическое, выходящее далеко за пределы человеческого мира, и силы сознания в управлении ею предельно ограничены. Страдание, с другой стороны, есть феномен психоэмоциональный и представляет собой изобретение homo sapiens. Именно страдание, а не боль, ответственно за человеческое несчастье. С болью средний и более-менее здоровый человек сталкивается редко, спорадически и даже как-то не всерьёз, если сравнить её объемы с неимоверными количествами испытываемых им всю жизнь отрицательных психоэмоциональных состояний. Тем не менее страдание, порождённое сознанием, поддаётся сознательному же контролю и устранению, в каковом факте лежит надежда.

Та нехитрая истина, что страдание неразрывно связано с феноменом желания, известна человечеству с давних пор. На ней основано великое учение раннего буддизма, резюмированное в Четырёх благородных истинах Будды. Грубо их можно сформулировать следующим образом: 1) существование есть страдание; 2) причина страдания состоит в желании («тришна»); 3) преодоление страдания происходит через победу над желаниями; 4) средство преодоления страдания – Восьмеричный путь.

Однако в буддизме не акцентируется важнейший механизм связи страдания с желанием, то, что я позволю себе здесь назвать экзистенциальным диссонансом – различием между желаемым и действительным. Именно в созерцании мучающего нас разлома между тем, как обстоят дела на самом деле, и тем, какими мы бы хотели их видеть, и состоит единственная причина страдания. Экзистенциальный диссонанс как глубинная основа человеческого существа не подлежит полному устранению, разве что в мечтах, идеалах (например, ницшевское «amor fati») и сказках о седобородых духовных учителях. Его острота, тем не менее, поддаётся значительному снижению, поскольку основана на иллюзии, когнитивном искажении, постоянно генерируемым нашим неопытным в работе над самим собой сознанием. Оно систематически обманывает нас, заставляя верить, что исполнение наших желаний сделает нас существенно счастливее, чем мы сейчас, во много раз преувеличивая действительное различие между этими двумя точками в плане субъективного их переживания. Природа дразнит нас морковкой перед самым нашим носом, обещая эйфорию в случае, если наши мечты сбудутся, а воображение густыми яркими красками рисует картину, в сравнении с которой наше текущее положение действительно начинает казаться незавидным. Правда же состоит в том, что разница между нашим обычным, будничным жизнеощущением и тем, что мы испытываем при реализации наших целей и мечтаний, – невелика. Она искусственно нагнетается мотивационными центрами нашего мозга при активном участии воображения и привычки к самообману.

Нежась на шёлковых простынях на тропическом острове в своей собственной вилле (или о чем вы ещё мечтаете?), вы не будете чувствовать себя принципиально иначе, чем в обычной кровати пасмурным осенним российским утром. Однако если вы ассоциировали первую картину с счастьем, а вторую с подлежащей преодолению суровой действительностью, то независимо от своих реальных переживаний после исполнения желаемого, которые вы даже не потрудитесь сравнить со своим субъективным переживанием точки «до», вы всё равно постараетесь повесить на них заранее заготовленный ярлык «счастье». Более того, этот заранее заготовленный ярлычок и образ столь силён и окутан светом эйфории, что обязательно будет портить вам жизнеощущение создаваемым им контрастом между «имею» и «хочу» всё то время, что вы находитесь на пути в этот райский уголок, пути, который может никуда и не привести. Единственное важное различие, из-за которого на том самом острове вам будет радостнее, состоит в том, что держащий нас в своих тисках экзистенциальный диссонанс на время ослабит медвежью хватку, так как разлом между «я имею» и «я хочу иметь» подсомкнётся. Вы действительно будете несколько счастливее (впрочем, вовсе не на столь заметную величину, как это рисует воображение), но в основном не благодаря положительному содержанию нового опыта, а за счёт ослабления градуса страдания. Что же это значит в практическом смысле? А то, что вы можете достигнуть этого и без всякого острова, и дабы перенестись на него, всё, что требуется с точки зрения субъективных переживаний, – это разжать сомкнутые на нашем мозгу клешни экзистенциального диссонанса.

Шокирующая истина состоит в том, что достижение наших целей не делает нас счастливее – или, по крайней мере, лишь чуть-чуть и ненадолго. И наоборот, мы бываем несчастны вовсе не потому, что в нашей жизни нет желаемого, а из-за собственных же страданий по поводу его отсутствия и раздуваемого до невероятных масштабов ложного представления о радужном счастье, которое нас ждёт, если наши цели воплотятся. Его не будет.

Те же самые механизмы вовлечены в чувство зависти. Мы ассоциируем обладание желаемой вещью, достижением или образом жизни со специфическим положительным жизнеощущением, которые они должны, как мы уверены, принести. Мы полагаем (и это нас терзает), что лишены чего-то важного, в отличие от другого человека – успешного, красивого, известного, богатого, удачливого или умного. Однако ему изнутри, а не снаружи, едва ли живётся особо лучше нашего (если не хуже), а ту малую разницу, которая существует, скорее всего можно снять поработав над распрямлением искажений собственного восприятия.

Описываемое здесь базовое когнитивное искажение обращено и к прошлому, и к будущему – в виде того, что я бы назвал архетипами «утраченного рая» и «вожделенного рая» соответственно. По линии прошлого, рая утраченного, мы постоянно мучаемся сожалением об упущенных возможностях или окончившихся радостях. Генерируемые образы прошлого счастья на фоне частичного забвения и частичной фальсификации наших реальных ощущений в эти периоды и моменты заставляют нас страдать от пустоты сегодняшнего дня и мучительно созерцать этот раздутый воображением контраст. Приятные мгновения и периоды сгущаются в ретроспективе в некий концентрированный солнечный образ. Но реальная жизнь – это не концентрат и оценивать её по сфабрикованным мозгом картинам прошлого значит вводить себя в заблуждение. Что нам предлагает мозг по линии будущего, рая вожделенного, – уже и так достаточно пространно описано выше. Это – ворох обещаний, на которые мы раз за разом охотно покупаемся, забывая, что всю нашу жизнь предыдущие не оправдывались. Но что же мешает нам извлекать уроки из опыта собственной внутренней жизни, почему мы встаём на одни и те же грабли сотни, тысячи раз? Пожалуй, причина в отсутствии желания, умения и привычки к саморефлексии, к тому великому древнегреческому «Познай себя» и идущему за ним «Измени себя».

Если резюмировать некоторые ключевые тезисы этого разбора, получится следующее. Представление о счастье прошлом или будущем является продуктом нашего воображения и присущих человеку когнитивных искажений, генерируемых по долгу службы мотивационными системами мозга и социокультурной средой. Отсутствие опыта самонаблюдения и самоанализа не позволяет нам понять, что достижение наших целей (которые, между прочим, очень редко действительно являются «нашими») не принесёт, как это уже было в нашей жизни сотни раз, желаемого внутреннего состояния. Субъективное переживание моментов «до» и «после» обладает минимальным различием и зависит не столько от фактического положения дел во внешнем мире, сколько от микроклимата мира внутреннего. Если мы будем сравнивать с этими фантомами свою реальную жизнь и страдать от неизменного контраста между ними, то по-глупому упустим счастье реальное в погоне за его симулякрами. Страдание, переживаемое нами, порождается теми же иллюзиями и миражами, и наше внутреннее благополучие зависит от того, окажемся ли мы способны выпрямить искажения перспективы восприятия, не преувеличивая важность и результаты достижения желаемого. Мы творим свою внутреннюю жизнь как сон наяву, в одни порождаемые нами образы мы влюбляемся, другие нас пугают, третьи мучат и сокрушают, четвертые дарят радость и покой, пятые – ввергают в отчаяние и несчастье. Все они – наше творение, даже прошлое и будущее есть только образы и химеры внутри «сейчас», и ключи к человеческому существованию, судя по всему, лежат на пути деятельного осознания этого факта.

© Олег Цендровский
 
Статус
В этой теме нельзя размещать новые ответы.

Пользователи, которые просматривают эту тему (Всего: 1, Участники: 0, Гости: 1)

Сверху